Через Силу Все сериалы

Сезон 1, Эпизод 3 Все эпизоды

Мобилизация

Записка в пироге — а теперь надпись на экране прямо в полицейском участке? Это было неожиданно и даже нелепо. Повар или курьер могли не знать, кто заказал какой из пирогов и потому привезти к нам записку со словами «не сообщайте полиции». Но теперь вторая надпись на случайность уже не похожа.

И всё же вот оно: “Доброе солнце”. Очевидно, название пекарни. Правда, почему-то с цифрой два — наверное, номер дома или что-то вроде того. Это вызывало огромное количество вопросов: почему оно появилось в таком месте и в такое время, как будто специально для меня? Каковы шансы, что пекарь оказался специалистом по технике, да ещё настолько высококлассным, что смог взломать аппаратуру в полицейском участке? И если так, то почему ему или ей всё ещё нужна помощь, и не является ли это скорее какой-то хитроумной провокацией?

Ответ на часть этих вопросов появился на удивление быстро — в мою каморку зашёл Ветус, на ходу застёгивая пуговицы на своём мундире.

— Всё в порядке в рубке? — он внимательно осмотрел мониторы (надпись к этому времени уже пропала) и взял со стола моргающую лиловым кружку. — Ты не видела ничего необычного?

Я всё ещё сомневалась, стоит ли ему говорить. Не сообщайте полиции...

— Были какие-то помехи, — наконец выкрутилась я, — на вев-шесть появилось что-то вроде символов поверх потока с камеры. Я не успела разобрать, потом они быстро исчезли.

Ну да, конечно. “Не успела разобрать”. Молодец, Сита. Для ответственного по наблюдению как-то… безответственно. Уволят тебя сейчас с концами и уйдёшь мыть поддоны в “Доброе солнце”.

Отхлебнув из кружки отвара альдераанских горных трав (специально заказывала межпланетным письмом, три месяца везли!), старший инспектор хмыкнул и почесал лысый череп.

— Куривар задел своим проклятым рогом провода, когда мы его уводили. Понял, что попал, и решил напаскудить напоследок. Всё заискрилось, техники сказали, что могла произойти инферте… интарфе… в общем, аппаратура сломалась и приняла  посторонние сигналы.

— Сигналы?

— У нас в комнате для допросов на экране появилась какая-то реклама с улицы. И вот у тебя, видно, тоже что-то такое. Терпеть не могу этих скользких типов.

— Вы имеете в виду преступников?

— Я имею в виду куриваров.

— Ну, один другому рознь…

— Ни одного приличного ещё не встречал, — отрезал Ветус. — Все как один какие-то… — он покрутил пальцем над головой, изображая рог, — хитрозакрученные.

Он хотел было сплюнуть на пол, но успел остановиться, увидев, что в комнате чисто убрано. Чтобы скрыть свою оплошность, он сжал губы в кривой ухмылке и кашлянул.

— Ты точно не запомнила, что там было? — спросил он, указав могучей рукой в сторону экранов.

— Нет… но могу попробовать ещё раз.

Ветус махнул рукой.

— Нет и не надо. Хотя… может, там была скидка на выпивку?

Он подмигнул мне и направился к выходу.

— Не засиживайся, стажёр Брани, — сказал он через плечо и ушёл.

Вот как, сигнал с улицы?.. А случайно ли этот куривар задел провода? Нужно будет навестить это “Доброе солнце” по дороге домой — пекарни обычно работают допоздна.

А может, это и правда была скидка на выпивку? О таком в полицию — особенно в наш участок — действительно сообщать не стоит.

Взяв потёртый датапад, я начала выключать мониторы, по инструкции проверяя каждый из них.

Вев-шесть уже отсоединился от комнаты для допросов и показывал только шум, выглядящий, как размытое мерцание далёких звёзд. Мы называем этот шум “гиперпространством”, хотя никто из нас, кроме, пожалуй, Ветуса, никогда не бывал за пределами Корусанта (да что там — большинство и на другие уровни-то не поднималось). Но ходят слухи, что при съёмках голофильмов именно такой шум используется для изображения гиперпространственных перелётов, ведь лететь для съёмок по-настоящему ни одной студии не по карману. Не знаю, насколько это правда, но очень похоже на то.

Беш-три был отключен. Я вытащила из проигрывателя голодиск с репортажем об Унье Ме’ер и сунула его обратно в стопку. Если бы это увидела Кармина, она непременно прочитала бы мне лекцию об аккуратности и организованности. И была бы права — стоило хотя бы сделать две стопки, просмотренную и ожидающую изучения.

Что я узнала из просмотренного материала? Унья — предприниматель, который занимается благотворительностью. Совершенно очевидно, что занимается она ей самым типичным для дельца способом: всё благо творится в основном в пользу её самой. Ничего необычного или криминального я пока не узнала, а главное — так и не поняла, чем, собственно, она занимается и как это связано с префектом.

Сент-один, показывающий саму эту комнату, был единственным экраном, который для безопасности отключать было нельзя. Наверное, чтобы забравшийся в участок преступник сразу увидел, что его снимают. Посмотрев на него, я вспомнила, на чём Ветус оборвал моё воспоминание — или, как он это называет, морскую болезнь на рабочем месте.

Мы с Карминой пришли на допрос пойманного убийцы-родианца. Его оружие — длинное лезвие без ручки — было помещено в хранилище улик под надзором нашего архивиста-иторианца. Мы повторяли в уме недавно прочитанные в учебнике “Основы следствия” главы о допросах, волнуясь, как перед экзаменом. Это был первый преступник — да ещё и убийца! — которого мы видели живьём так близко. Вопреки нашим ожиданиям, он не был покрыт шрамами и не изрыгал проклятия хриплым голосом.

Вместо этого он дёргался, трясся и тонким голоском нёс какую-то околесицу вроде «пока не время» и «это только начало». Потом он совсем перестал отвечать на вопросы, начал завывать и в конце концов свалился замертво. Полицейский медик, проверивший тело родианца, сказал, что есть все признаки отравления, кроме непосредственно яда: то ли его отравили заранее чем-то медленного действия, то ли яд отреагировал на сильный стресс, то ли капсула спрятана очень искусно.

Всё это говорило о том, что могут произойти ещё преступления и что, скорее всего, действует целая банда. Участок перешёл в режим повышенной готовности, и тут отличилась Кармина, способная не спать сутками.

 

✼ ✼ ✼

 

Я выбралась наружу и отправилась в сторону торговой зоны. Бываю я там редко, так что вполне могла не заметить появление новой пекарни — а из других мест ребята вряд ли стали бы заказывать: каждый уровень увеличивает стоимость доставки, а на некоторых по этому поводу есть ещё и особый налог. Нетрудно понять, почему — чем выше к поверхности уровень, тем меньше его обитателям хочется опускаться к нам, подземным жителям.

И ведь мы ещё находимся довольно высоко. Иногда я задумываюсь о том, что под нами больше тысячи уровней в глубину, которые считают зажравшейся элитой уже нас самих. От этого становится не по себе. Ветус сказал бы, что это как быть моряком, плывущим в море — и, забывшись, случайно посмотреть в глубину. Впрочем, аналогия не вполне точная, ведь над моряком только небо, а над нами до неба ещё сотни уровней.

Есть ли положение хуже, когда для одних ты — грязный “нижний”, еле заслуживающий считаться гражданином республики, а для других — отвратный “верхний”, который наверняка живёт за твой счёт и сбрасывает к тебе вниз свои отходы? Ты получаешь худшее из двух миров: у тебя нет никаких привилегий сверху — качественной еды, транспорта, неба, в конце концов, — но нет и особой извращённой свободы “низа”, куда почти никогда не спускаются ни полицейские, ни сборщики налогов. Ни в озере, ни над озером, как говорят на Набу.

Нутро Корусанта гудело и ворчало. Возвращающиеся с работы жители создавали особую вечернюю атмосферу, заполняя улицы усталой равнинной рекой, медленно разносящей по кривым берегам бесчисленные щепки и камни. Рек я, конечно, никогда не видела вживую, зато много раз — в книгах и голофильмах, так что надеюсь, что образ выбрала правильно, но совершенно в этом не уверена.

В переулке я обнаружила Бришу Урре. Он спал на груде мусора и тряпья в удивительно неудобной позе, одно лекку сжато в руке, а другое обёрнуто вокруг шеи. От него пахло сшибающим с ног коктейлем из гари, машинных масел и чего-то пряного. Очевидно, что мылся он редко, а свою диковинную трубку курил часто. Впрочем, в дикой части торгового подсектора — я направлялась в более “культурную” — ароматы стояли не лучше, причём постоянно.

Бриша лежал с открытым ртом и издавал странные звуки, похожие скорее на невнятный разговор, чем на храп. Мне даже показалось, что он обратился ко мне словом, которое употребил накануне — тви’нуми, то есть “две сестры” по-твилекски. Но глаза его были закрыты, да и Кармины со мной на этот раз не было, наверное, она ушла с работы раньше.

Намётанный глаз полицейского — ну ладно, стажёра-полицейского — заметил в куче, на которой спал тви’лек, несколько выдающихся деталей. Во-первых, помимо тряпок, бумаг и бутылок, в ней были железки, похожие на детали от дроидов. Это вкупе с масляным запахом означало, что часть из этого мусора скорее всего происходила из завода по их производству, находящемуся недалеко от участка. Во-вторых, на мятой бумаге под правым лекку было что-то написано.

Зажав нос, я присела и попыталась извлечь её из-под Бриши, не разбудив его. Я не знала, могут ли тви’леки шевелить своими головными отростками, или они просто висят как волосы, — и получила ответ, когда зажатый в руке лекку вырвался на свободу и пополз по земле в сторону моей руки, медленно вытягивающей злополучную бумажку.

— Что ж, сегодня я узнала что-то новое, — пробормотала я себе под нос.

Пришлось-таки сделать нелёгкий выбор и подключить к процессу вторую руку. С одной стороны, тащить стало легче, но с другой — в нос ударил настолько сильный запах, что я отшатнулась вместе с бумагой. Она выскочила из-под правого лекку и задела подбирающееся левое. Бриша заворчал и повернулся на другой бок.

Я быстро поднялась на ноги и отбежала за угол, надеясь, что он всё же не проснулся полностью. Хотя казалось бы — что мне сделает полусонный бездомный пожилой тви’лек? Да и вряд ли взятая мной бумажка была его сокровищем. Я рассмотрела её внимательней.

Это был обрывок листовки на основном языке, напечатанной красной краской на дешёвой бумаге, чуть ли не обёрточной. Целиком сохранился только заголовок: “Братья и сёстры!” Дальше весь лист был оборван по диагонали и разобрать можно было только куски слов: “ваши рабо…”, “опасности”, “ваш префект Диттор О…”, “дроидам…”, “в отличие от на…” Дальше остались только отдельные буквы и прочитать хоть что-то стало невозможно. На другой стороне на пяти разных языках было напечатано одно и то же слово: “МОБИЛИЗА…”

На чудом сохранившемся небольшом обрывке, болтающемся внизу на тонкой полоске, был ряд небольших картинок: на одной схематический человечек берёт в руку прямоугольник, на второй — глаз и строчки текста, на последней — прямоугольник, окружённый волнистыми линиями, вероятно, изображающими огонь. Судя по всему, листовку предлагалось сжечь после прочтения, а также и в случае, если получатель не умел читать, для чего и предназначались картинки. Не исключено, что на несохранившейся части также схематично было передано и содержание листовки.

Интересно, как они изобразили префекта, что бы неграмотным было понятно?

Стоп. Префект! Уж не связано ли это со вчерашним убийством Диттора Омиты? Но ведь убийство произошло на поверхности, да и зачем для этого какая-то “мобилизация”, о которой говорится в листовке? Тот гигантский паук не только буквы, но и картинки бы не разобрал…

А может, Кармина ошиблась, и это всё-таки был дроид? Тогда складывается ясная картина: рабочие с завода по сборке дроидов получили листовки, призывающие разобраться с префектом, который, скорее всего, собирался сделать с ними что-то плохое, например, уволить или урезать получку. А может, ужесточить условия работы? В любом случае они собрали огромного дроида-паука и вытащили его на поверхность, где префекту, выходящему с записи голопередачи, и пришёл конец.

У меня сразу созрел дальнейший план действий: во-первых, нужно обязательно раздобыть запись той передачи и внимательно её изучить — а также поднять данные транспортных компаний, чтобы понять, как рабочие вытащили на поверхность предполагаемого дроида. Пусть Ветус сколько хочет отказывается заниматься этим делом и ждёт сигнала с поверхности — возможно, это мой уникальный шанс: не каждый день у нас убивают префекта.

А во-вторых, придётся вернуться и растолкать Бришу — возможно, он сможет вспомнить, откуда взялась эта листовка. Может быть, он даже знает, что в ней написано.

Я собралась с духом и, сделав суровое полицейское лицо (как я себе это представляла), отправилась обратно в переулок. Оказалось, что убежать я успела значительно дальше, чем думала.

В моей стройной теории не сходилась только одна деталь — а именно сам префект. Я не очень много знала о Дитторе Омите, потому что не особенно часто смотрела головизор (чем объясняется и то, что я оказалась совершенно не в курсе существования знаменитой Уньи Ме’ер), но никогда не слышала о префекте ничего плохого. Не сказать, что он сделал много хорошего — да и какой герой галактического масштаба нужен, чтобы сделать что-то хорошее с нашим захудалым подземным сектором? — но и ни в каких подлостях он замечен не был. Всегда с теплотой говорил о простых людях, не поднимал налогов… правда, и финансирование — полицейских участков к примеру — тоже не увеличивал. Впрочем, в глазах простого народа это был скорее плюс, чем минус.

Я вздохнула. Работаешь, вроде, ради людей — уж точно не ради выгоды, с такой-то зарплатой, — а оказываешься им же врагом. Ничего удивительного — с учётом нищеты и общего состояния дел под землёй полицейский надзор создаёт больше проблем, чем их решает, а приносимую им пользу чаще всего просто не видно. Например, единственный способ заработка у многих нелегальный, и полиция для таких — угроза потерять крышу над головой ради каких-то законов, придуманных сытыми сенаторами где-то наверху. А то, что мы поймали какого-нибудь маньяка — да кто в этом разберётся в хаосе нижнего Корусанта?

Впрочем, я хорошо понимала, что это тоже профессиональное искажение и переоценивать нашу “пользу для людей” не стоит. Мы один из тысяч маленьких клыков гигантской акулы. Иногда она приплывает в нужный момент, чтобы разорвать угрожающего тебе хищника — и тем, возможно, тебя спасти. Но не нужно забывать, что делает она это в первую очередь для того, чтобы никто не мешал охотиться, ведь самый большой и опасный хищник в океане — она сама.

Да, в детстве я зачитывалась легендами про Манаанский океан. Точнее, мне просто нравились красивые голубые голограммы из этих книжек, и я оставляла их висеть в комнате, хотя и знала текст наизусть.

За этими мыслями я не заметила, как вышла в переулок и чуть не наступила на кучу мусора. Сверху был хорошо виден отпечаток тела — но самого тела не было. Я стала озираться по сторонам, пытаясь понять, куда он мог уйти: с одной стороны полицейский участок, с другой — вроде бы единственная улочка, заворачивающая за угол и ведущая к…

— Ачуута! — раздалось у меня за спиной на хаттском.

Я обернулась и увидела троих головорезов, одетых во что-то неприметное, но явно крепкое, а может даже и бронированное. И почему бандиты предпочитают хаттский язык, неужели работа на этот картель оставляет такой неизгладимый отпечаток?

— А’чи та боско? — угрожающе поинтересовался один из них, приближаясь ко мне. — Что ты тут ищешь?

Как часто бывает в стрессовой ситуации, я думала не о том, о чём нужно было, а конкретно — пыталась понять, какого происхождения эти ребята? Они были низкорослыми и сутулыми, с вытянутыми мордами, кожистыми ушами и длинными шеями. Сначала я подумала, что это трандошане, но у них не было характерной чешуистой кожи, да и уши чересчур выделялись.

— Полицейская? — подошедший вплотную бандит разглядел мою форму в тусклом свете переулка и осклабился. — Расследоваешь чего-то, да? Вынюхиваешь? — он схватил меня за плечо и угрожающе раздул ноздри.

Когда я увидела вблизи его руку с кожистыми, мясистыми пальцами, всё стало понятно — это были даги. Я не узнала их сразу, потому что они зачем-то передвигались на нижних конечностях, а не так, как им привычно. Из-за этого они смотрелись ещё более угрожающе — может быть, в этом и была цель.

— Ап… кипуна… — попыталась я вспомнить хоть что-то на хаттском.

Меня перебил второй даг, показавший на меня пальцем.

— Та баату баату! — медленно и хрипло произнёс он. — Ты нам мешаешь!

Я не из силового отдела, моё дело не бить, а смотреть, как говорит Ветус. Я никогда не умела драться, к тому же с тремя головорезами сразу. Тем более — с дагами, славящимся по всей галактике своей агрессивностью. А обиднее всего то, что я ещё ничего не сделала. Я даже не знаю, кто их прислал — тот, кто устроил убийство префекта (но я его даже не расследую), владелец пекарни (но он не знает, что сообщение попало ко мне) или кто-то из предыдущих дел. А может, это месть того куривара? Недаром же он такой хитрозакрученный.

Ветус давно ушёл — он жил где-то очень далеко, но по слухам добирался домой исключительно пешком, потому что не признавал “летающих лодок”. Других офицеров тоже не было видно. Мне ужасно хотелось, чтобы из-за угла вышел Бриша и распугал бандитов своим запахом. Я даже представила, что сказала бы ему: “Спасибо, Бриша! Ты и вправду Великолепный!”.

Но он не появлялся, а даги подходили всё ближе. Их глаза светились ненавистью, шейные складки раздувались. Тот, что схватил меня за плечо, второй рукой вытащил из-за спины зазубренный нож, ещё и потрескивающий энергией.

— Атима мо вамма, — прорычал он. — Сейчас ты заплатишь.

Следующий эпизод

4. Сброс отходов

30:37